вернуться на главную
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ,
ИЛИ «НЕСЧАСТЛИВАЯ СТАТЬЯ»
Четвертая часть ГК РФ еще не вступила в силу, а некоторые нормы, связанные с новым регулированием отношений в области товарных знаков, уже начали действовать. Правда, не все удачно.
В статье патентного поверенного В.Н.Шитикова речь пойдет о ст. 13 федерального закона Российской Федерации от 18 декабря 2006 г. № 231-ФЗ «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации», посвященной использованию советских товарных знаков.
С удивительным упорством законодатели в течение 15 лет не замечали проблемы, которая давно будоражит умы и сердца патентного сообщества. Проглядели они и включение во втором чтении в проект федерального закона Российской Федерации «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Закон) ст. 13. Правда, недолог был век этой статьи: 26 июля 2007 г. президент подписал закон*, согласно которому вторая часть статьи, регулировавшая так называемое «право преждепользования» в отношении советских знаков, признана утратившей силу.
* Патенты и лицензии. 2007. № 8. С. 52.
Согласно второй части ст. 13 Закона право это заключалось в следующем:
«Лицо, которое до даты приоритета позднее зарегистрированного товарного знака производило продукцию под обозначением, тождественным такому товарному знаку, сохраняет право на дальнейшее использование этого обозначения на условиях безвозмездной простой (неисключительной) лицензии для производства однородных товаров при условии, что такое использование осуществлялось в соответствии с действовавшим законодательством и началось до 17 октября 1992 года, то есть до вступления в силу Закона Российской Федерации от 23 сентября 1992 года № 3520-I «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров». Указанное право может перейти к другому лицу только в порядке универсального правопреемства».
На первый взгляд, принятие данной нормы было продиктовано благими намерениями: восстановлением нарушенного порядка, когда многие предприятия, с советских времен использовавшие названия и этикетки определенных товаров, вдруг после их регистрации в качестве товарных знаков на имя отдельных фирм утратили такую возможность. Казалось, что положения ст. 13 Закона призваны были восстановить справедливость.
Однако оформление этой идеи в виде вышеприведенной нормы сразу же вызвало ряд вопросов. Почему, например, лицо, сначала использовавшее знак без регистрации, а затем зарегистрировавшее его, сохраняет только право дальнейшего использования на основе лицензии? Знатоки назовут такое прочтение придиркой и резонно заметят, что речь идет о регистрации знака другим лицом. Но ведь об этом так же, как, например, в ст. 1361 ГК РФ, в данной статье ничего не сказано.
А что представляет собой это другое лицо? Статья исходит из презумпции добросовестного заявителя. Когда знак зарегистрирован на имя предприятия, которое разработало данный продукт и его упаковку, а также придумало ему название, это справедливо. Но если знак получила фирма, не имеющая никакого отношения к разработке и даже не существовавшая до 17 октября 1992 г., почему разработчик должен довольствоваться от нее безвозмездной лицензией?
Или представим ситуацию, когда название продукта совпадает с сокращенным фирменным наименованием. Согласно п. 8 Положения о фирме право на фирму состоит в праве исключительного пользования фирменным наименованием (в том числе и сокращенным) «в сделках, на вывесках, в объявлениях, рекламах, на бланках, на счетах, на товарах предприятия, их упаковке и т.п.».
Владельцу фирменного наименования не удалось аннулировать позднее зарегистрированный тождественный товарный знак третьего лица. Нужно ли ему испрашивать безвозмездную неисключительную лицензию, или же, основываясь на своем старшем праве на фирму, он может запретить другим лицам, включая владельца товарного знака, использовать этот знак? Как быть в этом случае с правом получать безвозмездные лицензии на использование знака, продекларированным в статье?
Другой вопрос. Лицо до даты приоритета производило под каким-то обозначением разнообразную продукцию, а после его регистрации в качестве товарного знака согласно ст. 13 Закона получило право на выпуск однородных товаров. Однородных чему: ранее выпускавшимся им товарам или тем, в отношении которых действует регистрация?
Вероятно, в отношении зарегистрированных товаров, хотя в Законе прямо об этом не говорится. Но в таком случае владелец товарного знака может спросить: на каком основании права третьих лиц должны распространяться на все однородные товары, если ранее они, например, производили под этим обозначением один товар? Не будет ли это необоснованным расширением «права преждепользования», которое всегда носит весьма ограниченный характер и призвано лишь зафиксировать существовавшее до возникновения охраны положение?
Что означает выражение «в соответствии с действовавшим законодательством», фигурировавшее в ст. 13 Закона?
Конкретный пример из нашей практики. Предприятие в советские времена разработало лекарственный препарат и зарегистрировало его название в качестве товарного знака. Помимо разработчика выпуск препарата по указанию министерства наладили на родственном предприятии. Но лицензию на товарный знак никто не получал и денег за его использование не платил. При таком положении дальнейшее поддержание знака в силе утратило всякий смысл, и через 10 лет он спокойно умер.
С переходом на рыночную систему хозяйствования вновь возникла потребность в защите своей интеллектуальной собственности, и разработчик снова зарегистрировал свой знак, а после отказа от заключения соглашения запретил его использование второму производителю. Спор об аннулировании знака решался в патентном ведомстве, а антимонопольный орган рассматривал ситуацию на предмет недобросовестной конкуренции. Регистрация осталась в силе, недобросовестную конкуренцию не выявили, а суд поддержал решения указанных органов, подтвердив исключительное право разработчика на этот знак.
После появления ст. 13 Закона «обиженный» производитель возбудил дело о понуждении к заключению лицензионного договора. Возникает вопрос: если использование обозначения без лицензии противоречило действовавшему в то время Положению о товарных знаках, можно ли считать его в таком случае «соответствующим действовавшему законодательству»? В таких обстоятельствах законность подобного неограниченного во времени «права преждепользования» сомнительна.
Представляется, что в настоящее время право на использование зарегистрированного знака без согласия его владельца можно было бы рассматривать как временное разрешение, «генеральную лицензию» государства, срок которой истек с исчезновением самого государства. Такая же ситуация наблюдалась и с водочными брендами, которыми ныне владеет казенное предприятие «Союзплодоимпорт».
Другой вопрос, возникающий по поводу второй части ст. 13 Закона: почему лицо, использовавшее до даты приоритета не тождественное, а сходное с товарным знаком обозначение, не должно обладать таким же правом на безвозмездную лицензию? Ведь без этого права оно нарушает права на товарный знак. Или: чем объяснить разницу в правах тех, кто начал использование обозначения 16 октября 1992 г., и тех, кто сделал это 17 октября? Подобные вопросы можно было бы задавать бесконечно.
Почему ст. 13 приняли в такой редакции? Вероятно, как иногда у нас случается, инициаторы ее введения руководствовались конкретными интересами определенной группы предприятий. Этой статьи не было в первоначальном варианте Закона, и появилась она после первого слушания. При этом была использована идея, несколько лет ранее озвученная Ассоциацией предприятий кондитерской промышленности. Правда, в ней речь шла об уже зарегистрированных товарных знаках, а не просто о неохраняемых обозначениях. Но ведь и положение второй части ст. 13 Закона можно применить к зарегистрированным советским товарным знакам, поскольку оно не содержит нижней временной границы начала использования знака.
На фоне такой глыбы, какой является четвертая часть ГК РФ, никто, судя по всему, не обратил особого внимания на мелкое предложение, тем более, что оно могло быть мотивировано идеей восстановления правопорядка. Тот факт, что в отличие от других сущностных статей Закона ст. 13 была введена в действие на год раньше всех остальных, свидетельствует об остроте ситуации, которую оценили депутаты, вносившие поправку, – ситуации, близкой к революционной: если сегодня рано, завтра будет поздно.
Неизвестно, задавался ли подобными вопросами заместитель председателя Государственной Думы С.Н.Бабурин, но через два месяца после начала действия ст. 13 Закона, 12 марта 2007 г. он внес на рассмотрение парламента законопроект об исключении из нее второй части.
В пояснительной записке к проекту было сказано, что данная норма «ущемляет экономические права российских товаропроизводителей за счет интересов зарубежных лиц». По мнению депутата, иностранные компании приобретали в бывших советских республиках предприятия, которые раньше использовали советские знаки, после чего «бесконтрольно и бесплатно» использовали их в ущерб российским производителям, владельцам этих знаков.
По признанию одного из инициаторов законопроекта, виноватым оказался шоколад «Аленка», который украинские производители незаконно ввозили в Россию, а с введением в действие ст. 13 получили возможность делать это легально. А чем они лучше Коломенского хладокомбината, концерна «Бабаевский», кондитерской фабрики «Рот Фронт» или кондитерской фабрики им. К. Самойловой, которые с 2000 по 2006 г. заключили с владельцем товарного знака «Аленка» – кондитерской фабрикой «Красный Октябрь» лицензионные соглашения на использование этого знака?
Помимо этого товарного знака существовало множество других подобных знаков на кондитерские изделия, другие пищевые продукты, алкогольную продукцию, лекарственные средства. Кто после этого осмелился бы голосовать против отечественного производителя? В Государственной Думе по результатам рассмотрения проекта в первом чтении таких оказался 21 человек, 364 – проголосовали «за», 2 – воздержались. В Совете Федерации воздержался один, «за» проголосовал 121 член верхней палаты.
Весьма странно, что ст. 13, скроенная по образу и подобию ст. 1361 ГК РФ «Право преждепользования на изобретение, полезную модель и промышленный образец», не содержала ссылки на то, что это право действует только при использовании знака на территории Российской Федерации.
Впрочем, на деле проблема заключалась не только в импорте товаров под советскими товарными знаками из бывших союзных республик. Ведь на действие данной статьи надеялись и некоторые российские предприятия. При этом на карту была поставлена стабильность сложившейся за 15 лет системы охраны товарных знаков. За это время многие вопросы предприятия разрешили сами, вступили в силу сотни судебных решений и решений различных административных органов. Те, кто не хотел или не мог заключить лицензионные договоры, заменили старые товарные знаки на новые. В отсутствие законодательного регулирования проблема худо-бедно разрешилась сама собой. Поворот вспять разрушил бы эту систему едва установившегося хрупкого равновесия.
В сложившейся ситуации пути назад не было, следовало двигаться только вперед. Что нужно было сделать законодателям при принятии четвертой части ГК РФ? На наш взгляд, надо было подтвердить действие в отношении советских знаков тех принципов, которые существовали и раньше, но впоследствии были закреплены в Кодексе, и оставить вопрос на разрешение соответствующих административных и судебных органов. Примером такого подхода служит первая часть ст. 13. Во второй части законодателю следовало бы сделать еще один шаг вперед. Вместо этого он пошел на попятную.
По нашему глубокому убеждению, только кропотливое рассмотрение каждой конкретной ситуации с учетом мнения всех сторон и всех обстоятельств дела может привести к стабильности в этом вопросе. Универсального решения проблемы сегодня уже нет, поэтому отмена второй части ст. 13 Закона правильна.
Стремительность развития событий в парламенте свидетельствует о той серьезности, с которой депутаты отнеслись к поставленной перед ними задаче. Через неделю после внесения депутатом С.Н.Бабуриным данного законопроекта в Думу его также инициировали П.В.Крашенинников – председатель комитета Государственной Думы по законодательству и один из соавторов четвертой части ГК РФ. Через два месяца к ним присоединился В.Л.Горбачев – первый заместитель председателя комитета Государственной Думы по энергетике, транспорту и связи. 14 июня законопроект был принят в первом чтении, а 4 июля 2007 г. – сразу во втором и третьем чтениях. Совет Федерации одобрил Закон 11 июля 2007 г. на своем последнем заседании перед летними каникулами.
В заключении на законопроект на начальной стадии его рассмотрения правовое управление Думы в качестве последствий его принятия рассматривало возможность массового аннулирования зарегистрированных товарных знаков, судебные споры о приобретении прав на использование обозначений, а также перенос решения вопроса на уровень подзаконных актов.
Что касается массового аннулирования знаков, то комментировать этот аргумент вряд ли стоит. А судебные споры по поводу получения безвозмездных лицензий на основе ст. 13 уже начались, и если бы не отмена ее второй части, трудно представить, чем бы все это кончилось. Интересно отметить, что в день внесения проекта в Думу в Госреестре товарных знаков в отношении регистрации № 184515 (товарный знак «Аленка») появилась запись об изменении финансовых условий простой лицензии с концерном «Бабаевский». Не исключено, что она стала безвозмездной. Когда лицензиар и лицензиат входят в один холдинг, им легче договориться, а если нет?
Решения вопроса на уровне ведомственных актов ожидать также не стоит. Всем в общем-то понятно, что для его решения подзаконного акта недостаточно. Роспатенту, например, за 15 лет существования проблемы разрешить его своим приказом не удалось. Впрочем, судя по всему, патентное ведомство и отмену ст. 13 просмотрело.
15 мая 2007 г., когда было принято решение о внесении законопроекта на рассмотрение Государственной Думы, представитель Роспатента выступил в Киеве на 14-ом заседании совместной рабочей комиссии государств – участников Соглашения о сотрудничестве по пресечению правонарушений в области интеллектуальной собственности с информацией о ст. 13 Закона. Его коллеги из Армении, Беларуси, Казахстана, Киргизии, Молдовы и Украины приняли информацию к сведению и договорились поручить полномочным представителям государств – участников Соглашения к очередному заседанию комиссии представить предложения о правовом регулировании сложившейся ситуации на национальном уровне. Как теперь Роспатент будет объяснять причину отмены ст. 13?
Можно ли было избежать подобных накладок? Можно, потому что все очень просто просчитывается. Когда к нам обратился клиент по поводу иска о понуждении к заключению простой лицензии, зная о том, что в Думе собирались вернуться к проблеме советских знаков, мы провели поиск и обнаружили на сайте нижней палаты парламента информацию о проекте закона об изменении ст. 13. Учитывая силы, задействованные в продвижении этого документа, мы сделали вывод о том, что он будет принят на весенней сессии. Ознакомление с распорядком работы обеих палат парламента позволило заключить, что закон может быть принят на последнем заседании Совета Федерации 11 июля 2007 г.
А поскольку предварительное слушание в суде было назначено на 30 июля, мы предложили клиенту не заниматься подготовкой дела и изучением большого числа документов, так как президент, по нашим подсчетам, должен был подписать Закон до этой даты. И поскольку в самом законопроекте говорилось, что вопреки обычному порядку он вступает в силу не через 10 дней после публикации, а сразу после нее, основание для иска должно было отпасть до его рассмотрения по существу. Так и произошло, хотя, конечно, клиента и его представителя приходилось постоянно успокаивать и регулярно информировать о прохождении законопроекта в парламенте.
История, произошедшая со ст. 13 Закона, весьма поучительна. Она свидетельствует о том, что интеллектуальная собственность не терпит суеты и требует бережного к себе отношения. То, что сегодня в четвертой части ГК обнаруживаются недочеты, конечно, никого не радует. Но есть надежда, что все поправится. Лично мне, например, понравился поступок депутата П.В.Крашенинникова, который не стал отстаивать честь мундира, а решительно выступил за изменение «несчастливой» статьи. А такое отношение к делу не может не радовать.